Воспоминания Леонида Рабичева

[=ORG=]

В эфире "Эха Москвы"

 

В. Дымарский

― … в 46-м году, да. И, собственно говоря, вся наша сегодняшняя программа посвящена воспоминаниям Леонида Николаевича. И у нас сегодня еще с нами вместе журналист Искандер Кузеев, который, как я уже сказал вначале, помогает и нам, и Леониду Николаевичу в нашем таком разговоре.

 

Леонид Николаевич, вот во время нашего небольшого перерыва вы начали рассказывать что-то про блиндажи. Что там было?

 

В. Рыжков

― И про спирт.

 

Л. Рабичев

― Дело в том, что были талантливые генералы, полковники, и были бездарные.

 

В. Дымарский

― Ну, это как везде.

 

Л. Рабичев

― Как везде. Так вот, талантливые не решались без разрешения ставки начать наступление, хотя они считали, что надо наступать. Боялись, что их расстреляют, и напивались пьяные. Весь штаб армии, весь был пьяный, как правило. Но это не в наступлении. Это в обороне. В наступлении уже совсем другое.

 

Теперь я тоже хочу перескочить. Значит, после Минска, Лида, Гродно, и мы вступаем в Восточную Пруссию. И в районе Инстербурга города мы настигаем гражданское население – повозки с имуществом, рядом семьи: женщины, старики, дети, девочки. И вот вся наша армия срывается с места – это начало – и начинается изнасилование групповое женщин. Это продолжалось до конца Восточной Пруссии.

 

В. Рыжков

― Это немки были?

 

Л. Рабичев

― Немки. И я ужасно переживал, но все мои солдаты, связисты все мои участвовали в этом. Больше того, какие-то полковники не могли удержаться, и с дороги сбегали вниз…

 

В. Дымарский

― Но были же приказы советского командования, очень много приказов о том, чтобы прекратить мародерство. Наказывали людей?

 

Л. Рабичев

― Когда наша армия 31-я перевезена была на Одер, в товарных вагонах нас перевезли, тут же ринулись насиловать женщин, это была Силезия, рабочие районы. На второй день приказ Конева – 48 человек перед строем расстреляли офицеров и солдат. И все закончилось.

 

В. Рыжков

― После этого закончилось?

 

Л. Рабичев

― Все кончилось, да. То есть, я считаю, я и в мемуарах это написал, что негласное было указание ставки не противодействовать, надо было уничтожить все население Восточной Пруссии.

 

И. Кузеев

― Восточная Пруссия переходила к Советскому Союзу.

 

Л. Рабичев

― Она переходила к нам по договорам.

 

 

И. Кузеев

― И была как бы фраза Сталина знаменитая: ничего страшного, если солдат-победитель немножко развлечется.

 

В. Дымарский

― Искандер, кстати, я так понимаю, что, ну, не считая автора воспоминаний, вы из нас троих единственный, кто прочитал эти книжки. Какое впечатление у вас?

 

И. Кузеев

― Это фактически, я считаю, если не единственная, то одна из немногих книг, которая подробно пишет правду о войне.

 

Л. Рабичев

― Я мечтал о войне написать, как только она кончилась. Первое мое послевоенное письмо, что теперь я должен написать все, что я видел, но еще рано. И вот это «рано» продлилось 20 лет.

 

И. Кузеев

― Там много других эпизодов. Например, вот я перечитывал о том, как наступающие пехотинцы, вот, войска связи, они приходили потом, и Леонид Николаевич пишет, что вот зашли в госпиталь – там расстреляны все врачи, медсестры, пациенты. Немецкий госпиталь. То есть, такая ситуация, которая…

 

Л. Рабичев

― Значит, это уже 45-й год, февраль примерно. Это город Хайльсберг. Он был окружен немецкими дивизиями, я попал в окружение. И полковник, старший по званию, стал во главе частей, которые окружили. И он приказал, выделил несколько солдат, приказал собрать – в городе были женщины, приказал всех женщин собрать с собор. А я остановился в соборе, у меня конная тяга была. Я остановился в соборе. И вот 200 женщин привозят в собор, он предлагает мне 5 человек выставить охранников автоматчиков. Никого не допускать туда, он боялся, что солдаты разбегутся. Они привыкли к этому.

http://echo.msk.ru/p...y/1497082-echo/

 

 

 

Леонид Николаевич Рабичев родился в 1923 году в Москве. Старший лейтенант запаса. В 1942 году окончил военное училище. С декабря 1942 года лейтенант, командир взвода 100-й отдельной армейской роты ВНОС при управлении 31-й армии. На Центральном, Третьем Белорусском и Первом Украинском фронтах участвовал в боевых действиях по освобождению Ржева, Сычевки, Смоленска, Орши, Борисова, Минска, Лиды, Гродно, в боях в Восточной Пруссии от Гольдапа до Кенигсберга, в Силезии на Данцигском направлении участвовал во взятии городов Левенберг, Бунцлау, Хайльсберг и других, в Чехословакии дошел до Праги. Награжден двумя орденами Отечественной войны II степени, орденом "Красная Звезда", медалями. Член Союза художников СССР с 1960 года, член Союза писателей Москвы с 1993 года, автор тринадцати книг стихов, книги мемуаров.

[=ORG=]

Первый, +10, оскорбление, бан 3 суток, пост удален

[Ашка]

Эхо Москвы после просмотра фильма "50 оттенком серого" решила интервью с клубничкой чтоль написать!

Далеко пойдут!

Изменено 25 февраля, 2015 пользователем Ашка

[Вячеслав]

2 раза прочитал пост, так и не понял, это к 70 летию победы чтоль?

P.S. В выходной моя мама медаль получит.

[Кочегар]

Мой отец уже во второй раз послал их с ихней медалью.

[Лесовоз]

Николай Николаевич Никулин, Воспоминания о войне. Очень хорошая книга для тех, кого интересует что-то помимо бредней Мединского.

 

 

Рукопись этой книги более 30 лет пролежала в столе автора, который не предполагал ее публиковать. Попав прямо со школьной скамьи на самые кровавые участки Ленинградского и Волховского фронтов и дойдя вплоть до Берлина, он чудом остался жив. «Воспоминания о войне» попытка освободиться от гнетущих воспоминаний. Читатель не найдет здесь ни бодрых, ура-патриотических описаний боев, ни легкого чтива. Рассказ выдержан в духе жесткой окопной правды.

 

Никола́й Никола́евич Нику́лин (7 апреля 1923, село Погорелка ныне Рыбинского района Ярославской области — 19 марта 2009, Санкт-Петербург) — российский и советский искусствовед, ведущий научный сотрудник Эрмитажа, член Учёного совета Эрмитажа, специалист по живописи Северного Возрождения.

Изменено 25 февраля, 2015 пользователем Лесовоз

[Svoi]

Всем привет

 

Меня очень интересуют воспоминания ветеранов. Но я считаю, что воспоминания одного человека субъективны - это его взгляд на то, что он сам видел, на каком участке воевал, в каких войсках итд. Общую картину войны можно более-менее сформировать, прочитав десятки воспоминаний, причем самых разных.

 

Вы привели отрывок из воспоминаний Рабичева, причем отрывок, в котором речь идёт о массовых изнасилованиях. Вообще из отрывка можно сделать неправильный вывод о том, что чуть ли не вся Советская армия была насильниками. Я читал много воспоминаний, в которых речь шла в том числе и об этом. Такие случаи были, но они не носили массовый или повальный характер, за такие преступления была предусмотрена высшая мера наказания.

 

Далее в беседе участвует историк и журналист И. Кузеев, который приводит фразу Сталина, которая во-первых вырвана из контекста, а во-вторых записана Джиласа со слов Сталина, достоверность её проверить невозможно. Далее Кузеев говорит:

― Это фактически, я считаю, если не единственная, то одна из немногих книг, которая подробно пишет правду о войне.

У меня возникают обоснованные сомнения в компетентности Кузеева как историка и журналиста после таких фраз. Или он просто мало читал воспоминаний о войне. Впрочем, на Эхо Москвы зачастую приглашают некомпетентных историков и журналистов, но с "правильным" с точки зрения Эхо Москвы взглядом на войну.

 

Помимо сайта iremember.ru, где собираются интервью наших ветеранов, и frontstory.ru, где собраны интервью союзников и противников, издано и в СССР кстати тоже множество воспоминаний о войне, правдивых и подробных.

 

Вот отрывок из воспоминаний Наума Орлова

По поводу насилия над немецкими женщинами. Мне кажется, что некоторые, рассказывая о таком явлении немного «сгущают краски». У меня на памяти пример другого рода. Зашли в какой-то немецкий город, разместились в домах. Появляется «фрау», лет 45-ти и спрашивает «гера коменданта». Привели ее к Марченко. Она заявляет, что является ответственной по кварталу, и собрала 20 немецких женщин для сексуального!! обслуживания русских солдат. Марченко немецкий язык понимал, а стоявшему рядом со мной замполиту Долгобородову я перевел смысл сказанного немкой. Реакция наших офицеров была гневной и матерной. Немку прогнали, вместе с ее готовым к обслуживанию «отрядом»

 

А вот из воспоминаний Брюхова

 

Был один случай в городе Крайово, в Румынии, где мы остановились на три дня подремонтироваться и подтянуть тылы. У нас в батальоне был командиром танка лейтенант Иванов с Белгородчины. Взрослый мужик, лет 32-34, коммунист, с высшим агрономическим образованием, бывший до войны председателем колхоза. В его деревне стояли румыны и при отступлении они молодежь с собой угнали, а коммунистов и их семьи согнали в один сарай и сожгли. Потом соседи говорили, что так они кричали и плакали, когда солдаты обливали сарай горючим, а потом еще стреляли, добивая через доски. Вот так погибла семья Иванова - жена и двое детей. Наша бригада проходила недалеко от его села, и он отпросился заехать. Там ему рассказали эту историю, отвели на пепелище. Когда он вернулся, его словно подменили. Он стал мстить. Воевал здорово, временами даже казалось, что он ищет смерти. В плен не брал никого, а когда в плен пытались сдаваться, косил не раздумывая. А тут… выпили и пошли с механиком искать молодку. Сентябрь был, хорошая погода, дело к вечеру. Зашли в дом. В комнате пожилой мужчина и молодка лет двадцати пяти сидят, пьют чай. У нее на руках полуторагодовалый ребенок. Ребенка лейтенант передал родителям, ей говорит: "Иди в комнату", а механику: "Ты иди, трахни ее, а потом я". Тот пошел, а сам-то пацан с 1926 года, ни разу, наверное, с девкой связи не имел. Он начал с ней шебуршиться. Она, видя такое дело, в окно выскочила и побежала. А Иванов стук услышал, выскакивает: "Где она?" А она уже бежит: "Ах ты, сукин сын, упустил". Ну, он ей вдогонку дал очередь из автомата. Она упала. Они не обратили внимания и ушли. Если бы она бежала и надо было бы убить ее, наверняка бы не попал. А тут из очереди всего одна пуля и прямо в сердце. На следующий день приходят ее родители с местными властями к нам в бригаду. А еще через день органы их вычислили и взяли - СМЕРШ работал неплохо. Иванов сразу сознался, что стрелял, но он не понял, что убил. На третий день суд. На поляне построили всю бригаду, привезли бургомистра и отца с матерью. Механик плакал навзрыд. Иванов еще ему говорит: "Слушай, будь мужиком. Тебя все равно не расстреляют, нечего нюни распускать. Пошлют в штрафбат - искупишь кровью". Когда ему дали последнее слово, тот-то все просил прощения. Так и получилось - дали двадцать пять лет с заменой штрафным батальоном. Лейтенант встал и говорит: "Граждане судьи Военного трибунала, я совершил преступление и прошу мне никакого снисхождения не делать". Вот так просто и твердо. Сел и сидит, травинкой в зубах ковыряется. Объявили приговор: "Расстрелять перед строем. Построить бригаду. Приговор привести в исполнение". Строились мы минут пятнадцать-двадцать. Подвели осужденного к заранее отрытой могиле. Бригадный особист, подполковник, говорит нашему батальонному особисту, стоящему в строю бригады: "Товарищ Морозов, приговор привести в исполнение". Тот не выходит. "Я вам приказываю!" Тот стоит, не выходит. Тогда подполковник подбегает к нему, хватает за руку, вырывает из строя и сквозь зубы матом: "Я тебе приказываю!!" Тот пошел. Подошел к осужденному. Лейтенант Иванов снял пилотку, поклонился, говорит: "Простите меня, братцы". И все. Морозов говорит ему: "Встань на колени". Он это сказал очень тихо, но всем слышно было - стояла жуткая тишина. Встал на колени, пилотку сложил за пояс: "Наклони голову". И когда он наклонил голову, особист выстрелил ему в затылок. Тело лейтенанта упало и бьется в конвульсиях. Так жутко было… Особист повернулся и пошел, из пистолета дымок идет, а он идет, шатается как пьяный. Полковник кричит: "Контрольный! Контрольный!" Тот ничего не слышит, идет. Тогда он сам подскакивает, раз, раз, еще. Что мне запомнилось: после каждого выстрела, мертвый он уже был, а еще вздрагивал. Он тело ногой толкнул, оно скатилось в могилу: "Закопать" - Закопали - "Разойдись!" В течение пятнадцати минут никто не расходился. Мертвая тишина. Воевал он здорово, уважали его, знали, что румыны сожгли его семью. Мог ведь снисхождения просить, говорить, что случайно, нет… После этого никаких эксцессов с местным населением у нас в бригаде не было.

 

 

Были очень разные и трагичные случаи. Это обратная сторона войны. Такого рода преступления были и у нас и у союзников тоже. Сейчас этот вопрос носит в том числе политический характер и многие западные "историки" вторят мифу о двух миллионах изнасилованных немок, находятся и у нас "историки", вторящие этому, вырывающие из всего объема воспоминаний нужные и отметающие ненужные. Доходит до того, что придумывают небылицы, порочащие Советскую Армию и народ, а потом снимают фильмы, из которых незнающие и несведущие люди могут сделать вывод, какие, оказывается, плохие, были солдаты-победители. Это элемент в том числе информационной войны, направленный на фальсификацию нашей истории и Победы в частности.

 

И у меня возникает вопрос, почему и зачем вы привели именно этот отрывок и что хотели этим сказать?

 

Николай Николаевич Никулин, Воспоминания о войне. Очень хорошая книга для тех, кого интересует что-то помимо бредней Мединского.

Николаю Никулину, насколько помню, довелось служить и участвовать в боях в одной из самых тяжелых операциях Ленинградского фронта. В частности его воспоминания касаются боёв в районе Погостья, они были очень тяжелые. Он хлебнул там лиха, его воспоминания написаны под впечатлением тех тяжелейших боев. Но я бы не рекомендовал формировать взгляд на войну только по его мемуарам. На них к сожалению любят ссылаться, как на некую "правду" о войне, отметая все остальные книги и мемуары. Но это лишь взгляд Никулина на то, что происходило на том участке фронта, где он воевал.

 

Вот мнение человека, который занимается военными мемуарами профессионально - http://bonbonvivant....com/283488.html

 

Да и что конкретно вы имеете в виду под "бреднями Мединского"?

Изменено 25 февраля, 2015 пользователем Svoi

[Рогов Сергей Михайлович]

Спасибо Вам за Ваш пост, уважаемый Svoi!

Никогда не сомневался, что все мои друзья - отличные ребята. Всегда рад видеть Вас в моём доме. И у костра поисковиков Вам всегда найдётся место и кружка чая.

С уважением.

Изменено 26 февраля, 2015 пользователем Рогов Сергей Михайлович

[=ORG=]

Вы привели отрывок из воспоминаний Рабичева, причем отрывок, в котором речь идёт о массовых изнасилованиях. Вообще из отрывка можно сделать неправильный вывод о том, что чуть ли не вся Советская армия была насильниками. Я читал много воспоминаний, в которых речь шла в том числе и об этом. Такие случаи были, но они не носили массовый или повальный характер, за такие преступления была предусмотрена высшая мера наказания.

Это не отрывок воспоминаний, а кусок разговора на "Эхе".

 

Фрагмент воспоминаний гораздо ужаснее

 

 

Да, это было пять месяцев назад, когда войска наши в Восточной Пруссии настигли эвакуирующееся из Гольдапа, Инстербурга и других оставляемых немецкой армией городов гражданское население. На повозках и машинах, пешком – старики, женщины, дети, большие патриархальные семьи медленно, по всем дорогам и магистралям страны уходили на запад.

 

Наши танкисты, пехотинцы, артиллеристы, связисты нагнали их, чтобы освободить путь, посбрасывали в кюветы на обочинах шоссе их повозки с мебелью, саквояжами, чемоданами, лошадьми, оттеснили в сторону стариков и детей и, позабыв о долге и чести и об отступающих без боя немецких подразделениях, тысячами набросились на женщин и девочек.

 

Женщины, матери и их дочери, лежат справа и слева вдоль шоссе, и перед каждой стоит гогочущая армада мужиков со спущенными штанами.

 

Обливающихся кровью и теряющих сознание оттаскивают в сторону, бросающихся на помощь им детей расстреливают. Гогот, рычание, смех, крики и стоны. А их командиры, их майоры и полковники стоят на шоссе, кто посмеивается, а кто и дирижирует, нет, скорее регулирует. Это чтобы все их солдаты без исключения поучаствовали.

 

Нет, не круговая порука и вовсе не месть проклятым оккупантам этот адский смертельный групповой секс.

 

Вседозволенность, безнаказанность, обезличенность и жестокая логика обезумевшей толпы.

 

Потрясенный, я сидел в кабине полуторки, шофер мой Демидов стоял в очереди, а мне мерещился Карфаген Флобера, и я понимал, что война далеко не все спишет. Полковник, тот, что только что дирижировал, не выдерживает и сам занимает очередь, а майор отстреливает свидетелей, бьющихся в истерике детей и стариков.

 

– Кончай! По машинам!

 

А сзади уже следующее подразделение.

 

И опять остановка, и я не могу удержать своих связистов, которые тоже уже становятся в новые очереди. У меня тошнота подступает к горлу.

 

До горизонта между гор тряпья, перевернутых повозок трупы женщин, стариков, детей. Шоссе освобождается для движения. Темнеет.

 

Слева и справа немецкие фольварки. Получаем команду расположиться на ночлег.

 

Это часть штаба нашей армии: командующий артиллерией, ПВО, политотдел.

 

Мне и моему взводу управления достается фольварк в двух километрах от шоссе.

 

Во всех комнатах трупы детей, стариков, изнасилованных и застреленных женщин.

 

Мы так устали, что, не обращая на них внимания, ложимся на пол между ними и засыпаем.

 

Утром разворачиваем рацию, по РСБ связываемся с фронтом. Получаем указание наводить линии связи. Передовые части столкнулись, наконец, с занявшими оборону немецкими корпусами и дивизиями.

 

Немцы больше не отступают, умирают, но не сдаются. Появляется в воздухе их авиация. Боюсь ошибиться, мне кажется, что по жестокости, бескомпромиссности и количеству потерь с обеих сторон бои эти можно сравнить с боями под Сталинградом. Это вокруг и впереди.

 

Я не отхожу от телефонов. Получаю приказания, отдаю приказания. Только днем возникает время, чтобы вынести на двор трупы.

 

Не помню, куда мы их выносили.

 

На двор?

 

В служебные пристройки? Не могу вспомнить куда, знаю, что ни разу мы их не хоронили.

 

Похоронные команды, кажется, были, но это далеко в тылу.

 

Итак, я помогаю выносить трупы. Замираю у стены дома.

 

Весна, на земле первая зеленая трава, яркое горячее солнце. Дом наш островерхий, с флюгерами, в готическом стиле, крытый красной черепицей, вероятно, ему лет двести, двор, мощенный каменными плитами, которым лет пятьсот.

 

В Европе мы, в Европе!

 

Размечтался, и вдруг в распахнутые ворота входят две шестнадцатилетние девочки-немки. В глазах никакого страха, но жуткое беспокойство.

 

Увидели меня, подбежали и, перебивая друг друга, на немецком языке пытаются мне объяснить что-то. Хотя языка я не знаю, но слышу слова «мутер», «фатер», «брудер».

 

Мне становится понятно, что в обстановке панического бегства они где-то потеряли свою семью.

 

Мне ужасно жалко их, я понимаю, что им надо из нашего штабного двора бежать куда глаза глядят и быстрее, и я говорю им:

 

– Муттер, фатер, брудер – нихт! – и показываю пальцем на вторые дальние ворота – туда, мол. И подталкиваю их.

 

Тут они понимают меня, стремительно уходят, исчезают из поля зрения, и я с облегчением вздыхаю – хоть двух девочек спас, и направляюсь на второй этаж к своим телефонам, внимательно слежу за передвижением частей, но не проходит и двадцати минут, как до меня со двора доносятся какие-то крики, вопли, смех, мат.

 

Бросаюсь к окну.

 

На ступеньках дома стоит майор А., а два сержанта вывернули руки, согнули в три погибели тех самых двух девочек, а напротив – вся штабармейская обслуга – шофера, ординарцы, писари, посыльные.

 

– Николаев, Сидоров, Харитонов, Пименов… – командует майор А. – Взять девочек за руки и ноги, юбки и блузки долой! В две шеренги становись! Ремни расстегнуть, штаны и кальсоны спустить! Справа и слева, по одному, начинай!

 

А. командует, а по лестнице из дома бегут и подстраиваются в шеренги мои связисты, мой взвод. А две «спасенные» мной девочки лежат на древних каменных плитах, руки в тисках, рты забиты косынками, ноги раздвинуты – они уже не пытаются вырываться из рук четырех сержантов, а пятый срывает и рвет на части их блузочки, лифчики, юбки, штанишки.

 

Выбежали из дома мои телефонистки – смех и мат.

 

А шеренги не уменьшаются, поднимаются одни, спускаются другие, а вокруг мучениц уже лужи крови, а шеренгам, гоготу и мату нет конца.

Девчонки уже без сознания, а оргия продолжается.

 

Гордо подбоченясь, командует майор А. Но вот поднимается последний, и на два полутрупа набрасываются палачи-сержанты.

 

Майор А. вытаскивает из кобуры наган и стреляет в окровавленные рты мучениц, и сержанты тащат их изуродованные тела в свинарник, и голодные свиньи начинают отрывать у них уши, носы, груди, и через несколько минут от них остаются только два черепа, кости, позвонки.

 

Мне страшно, отвратительно.

 

Внезапно к горлу подкатывает тошнота, и меня выворачивает наизнанку.

 

Майор А. – боже, какой подлец!

 

Я не могу работать, выбегаю из дома, не разбирая дороги, иду куда-то, возвращаюсь, я не могу, я должен заглянуть в свинарник.

Передо мной налитые кровью свиные глаза, а среди соломы, свиного помета два черепа, челюсть, несколько позвонков и костей и два золотых крестика – две «спасенные» мной девочки.

http://mreadz.com/ne...=25838&pages=63

 

 

 

И у меня возникает вопрос, почему и зачем вы привели именно этот отрывок и что хотели этим сказать?

Думаю, что этот вопрос надо адресовать автору, который 13 лет назад, собственно говоря, и дал на него ответ.

 

Мало, кто знает, мало, кто хочет знать такую правду. Но «нет ничего тайного, что не стало бы явным», как сказано в сочинении, выдержавшем бесчисленное количество переизданий. До Леонида Рабичева о подобном писал Лев Копелев в книге воспоминаний «Хранить вечно». Для майора Копелева протест против грабежей и жестокости вышедших из повиновения солдат обернулся арестом и 10 годами ГУЛАГа, обвинение: пропаганда буржуазного гуманизма и сочувствие к противнику.

 

После того как часть воспоминаний Л. Рабичева в 2005 году опубликовал журнал «Знамя», в Рунете вспыхнуло обсуждение. Отклики читателей свидетельствовали, что подробности, ломающие привычный стереотип «солдата-освободителя», вызывают агрессию, чуть ли не ненависть к автору. В чем только Рабичева не обвинили, в каких только выражениях! В своих мемуарах он приводит такую реакцию: «7 мая 2002 года, спустя пятьдесят семь лет.

 

— Я не желаю слушать это, я хочу, чтобы вы, Леонид Николаевич, этот текст уничтожили, его печатать нельзя! — говорит мне срывающимся голосом мой друг, поэт, прозаик, журналист Ольга…

 

…На лице ее гримаса отвращения…»

 

Вопрос: «Зачем пишу?» — он задает себе сам. Отвечая на него, произносит слово «покаяние»: «Без этого покаяния нельзя достойно уйти из жизни. Я был командиром взвода, смотрел как бы со стороны, но мои солдаты стояли в этих жутких преступных очередях».

 

Ответ, найденный «для себя». Однако есть и другие резоны, почему знать нужно. Да, для выяснения исторической правды в полном объеме. Но знание о том, что такое будни войны, любой войны, — не только освещение прошлого, но и расширение картины сегодняшнего мира. Эти подробности свидетельствуют о человеческой природе вообще, о том, на что люди способны по отношению к себе подобным в экстремальных обстоятельствах. И тем, кто хочет смотреть на мир без иллюзий, полезно иметь представление об этом. Надо знать, что и война не всё спишет.

http://www.novayagaz...ciety/3549.html

[advokat]

Были очень разные и трагичные случаи. Это обратная сторона войны.

Мне сейчас некогда искать юридическое обоснование,но вот что я помню из урока истории в 11-ом классе: Учитель нам раскалывала: что когда наши войска вошли на территорию Германии были случаи насилия и убийств немецких женщин.Оправдывать подобное я не стану ,но сами посудите неизвестно, как кто себя поведет после подобного.

а коммунистов и их семьи согнали в один сарай и сожгли.

Но Г.К. Жуков тут же издал указы по всем фронтам,что за подобные случаи смертная казнь.

за такие преступления была предусмотрена высшая мера наказания.

второй день приказ Конева – 48 человек перед строем расстреляли офицеров и солдат. И все закончилось.

Когда он вернулся, его словно подменили. Он стал мстить. Воевал здорово, временами даже казалось, что он ищет смерти. В плен не брал никого, а когда в плен пытались сдаваться, косил не раздумывая.

http://www.youtube.com/watch?v=NQLzxkZ3beU

С 44 минуты 48 секунды.

 

 

 

И у меня возникает вопрос, почему и зачем вы привели именно этот отрывок и что хотели этим сказать?

Уважаемый "Svoi". Да ничего наш админ не хотел этим сказать. (ИМХО конечно) Он просто хотел, как всегда вбросить "жаренный фактец" о том ,как все плохо во все времена в России матушке . Изменено 26 февраля, 2015 пользователем advokat

[Protal]

Все проплачено. С чего бы это в предверии Победы наши либералы начали срать. Ни с того ни с чего

Причина ясна: информационная война. Хозяева сайта сделали заказ. Или дали приказ.

А может??? http://www.liveinternet.ru/users/nickchay/post351704556/

[Ашка]

Когда он вернулся, его словно подменили. Он стал мстить. Воевал здорово, временами даже казалось, что он ищет смерти. В плен не брал никого, а когда в плен пытались сдаваться, косил не раздумывая.

http://www.youtube.com/watch?v=NQLzxkZ3beU

С 44 минуты 48 секунды.

 

"Любимый фильм" либералистов-гейРопевцев

с 58минуты по 1.01минут более ярко и эмоцианально воспроизводит ролик предоставленный Адвокатом.

Показано Как надо было относиться к просвелённым, демократичным, либеральным европейцам...

 

http://www.youtube.com/watch?v=HerylLUCOiY

Изменено 26 февраля, 2015 пользователем Ашка

[Svoi]

Что касается отрывка из воспоминаний. Он обоснованно вызывает множество сомнений. Написан он, судя по всему, в том числе как следствие посттравматического синдрома и чувства вины. Вызывает сомнение как офицер и командир не может остановить своих подчиненных. Можно предположить, что сам рассказ преувеличен очень сильно, написан под впечатлениями, полученными в молодом возрасте, усиленными со временем, в том числе чувством вины. Кроме того автор - человек искусства со свойственным таким людям особенностями в описании событий и склонностями к преувеличениям. Поэтому не советую рассматривать его воспоминаний как "правду о войне в полном объеме".

 

Думаю, что этот вопрос надо адресовать автору, который 13 лет назад, собственно говоря, и дал на него ответ.

Вы не ответили на мой вопрос, почему и зачем вы привели кусок разговора на Эхе и отрывок из воспоминаний.

 

Хочу отметить, что в определенных кругах, на определенных радиостанциях любят выискивать "нужные" воспоминания ветеранов или выдергивать отрывки из воспоминаний. Потом с этими "цитатами" носятся по радиостанциям, перепечатывают в книгах, ссылаются во всех беседах. Это неправильно.

Поэтому цитируя и рассылая подобные тексты и беседы нужно помнить о том, что во-первых это очень болезненная тема, которую часто фальсифицируют и раздувают специально, а во-вторых о том, что есть сотни других воспоминаний, где события описываются совсем по-другому.

Изменено 26 февраля, 2015 пользователем Svoi

[Вячеслав]

Весна, сексуально озабоченные выползают.

[Protal]

Выводы Вы делаете из текста Рабичева, которому верите абсолютно. А он как раз должен быть предметом верификации. "Такие факты" вполне попадали в документы самых разных уровней, от приговоров трибунала до докладных записок политработников с характеристикой политморсоса войск. Их и нужно искать и публиковать (кое-что опубликовано в разных сборниках документов, ссылок много в разных публикациях, да в той же Википедии). Но, конечно, проще - жареный литературный текст напечатать. Как же, свидетельство очевидца! А вот очевидец Гареев утверждает нечто другое, так почему Вы верите Рабичеву? Потому что он подтверждает Ваше мнение о том, что Советская Армия - плохо обученная банда дегенератов и насильников?

Самое же главное - то, что не у многих советских ветеранов-очевидцев хватит смелости говорить об этом (тем более, если они сами принимали в таком участие).

А если Рабичев заказуху напечатал? Заметьте, долго ведь крепился, не заявил никуда при Сталине (ну, это объяснимо), но ведь и после того, как об этом заговорили вслух - тоже молчал 15 лет. И сам он отнюдь не насильником выглядит в том тексте.

 

Гареев вспоминает:"Лично я участвовал в освобождении Восточной Пруссии. Говорю как на духу: о сексуальном насилии тогда даже не слышал. Помню, перед строем нам зачитали решение военного трибунала. Суть дела была в том, что несколько солдат ворвались во двор зажиточного бауэра, поймали несколько кур, гусей, начали варить. Когда бой за хутор закончился, хозяева выбрались из подвала, где прятались, и подняли крик. На шум нагрянул патруль. Солдат задержали. Командир 184-й дивизии генерал-майор Басан Городовиков приказал устроить показательный суд военного трибунала. Бойцам дали по пять лет лагерей. Нетрудно предположить, что наказание было бы неизмеримо более строгим, если бы кто-то из них позарился, скажем, на хозяйку"

http://www.solonin.org/article_vesna-pobedyi-zabyitoe

[Рогов Сергей Михайлович]

Что касается отрывка из воспоминаний. Он обоснованно вызывает множество сомнений.

У меня тоже большие сомнения по поводу объективности воспоминаний Леонида Рабичева.

Вызывает сомнение как офицер и командир не может остановить своих подчиненных.

Я тоже очень удивился такому высказыванию фронтового офицера. Многие фронтовики рассказывали, что в войну подчинение офицеру, командиру было беспрекословным. (На этом держалось ВСЁ!). А "останавливали" очень просто. Выстрелом из пистолета ТТ в упор, перед строем, за невыполнение приказа.

Изменено 26 февраля, 2015 пользователем Рогов Сергей Михайлович

[Protal]

Попытка дискредитировать Красную Армию. Все ясно, что тут говорить дальше...

[Рогов Сергей Михайлович]

Попытка дискредитировать Красную Армию. Все ясно, что тут говорить дальше...

Можно поговорить и дальше. Раз уж тут затронули тему воспоминаний, то вот, пожалуйста, воспоминания фронтовика, озерчанина, ныне здравствующего (долгих лет ему жизни и низкий поклон) Алексея Александровича Варшавского. Вот, что он рассказал

(Газета "Заря-Озёры №6 от 19 февраля 2015 г. Статья "С юбилеем, ветеран!")

 

"После войны Алексей в звании сержанта был назначен командиром реактивной установки. Часть, в которой он служил, передислоцировалась на Западную Украину. Тут он с удивлением узнал, что война ещё вовсе не закончилась. Бандеровцы убивали учителей, начальников, милиционеров, коммунистов. Русских ненавидели. Как лютые звери выходили по ночам из леса. Грабили, жгли, насиловали, оставляя после каждой своей вылазки кровь, дымящиеся головешки и обугленные трупы. Иногда, объединившись, нападали на воинские гарнизоны. Приходилось постоянно жить в напряжении, в состоянии войны. Алексей участвовал в операциях по прочёсыванию леса и в перестрелках с бандитами. «Тогда-то они притихли, мы их к ногтю прижали, побили хорошо, да видно, не всех. Сейчас опять, как тараканы из щелей повылазили!» - в сердцах говорит ветеран."

Изменено 26 февраля, 2015 пользователем Рогов Сергей Михайлович

[Вячеслав]

Неизвестные страницы истории:

http://www.rg.ru/2015/02/25/lavrinenko-site.html

[Вячеслав]

5 мифов и легенд о штрафбате:

http://diletant.media/top-5/4210/

[advokat]

Я так и не понял кто автор?

[Вячеслав]

Я так и не понял кто автор?

Там написано - Павел Жуков.

Возможно этот http://www.sovsekretno.ru/authors/id/704

[advokat]

Приблизительно я так и предполагал. Он видимо служил в штрафбате, знает то все не понаслышке.